Чем болел отец януша корчака. Е.Бродский

Давайте, дорогие читатели «Военного обозрения», вспомним Януша Корчака. О нём написано много книг (есть и песни), сняты фильмы, по его произведениям поставлены спектакли. Ему установлены памятники. Но в учебниках я практически не встречала его имени (очень редко). Нет его и в учебниках литературы, только в одном списке для внеклассного чтения, рекомендуемого на лето, я встретилась с его «Королём Матиушем Первым». А ведь это очень неправильно, хотя, к счастью, не только не учебниками измеряется память о человеке. Так давайте вспомним этого большого, мудрого и искреннего друга детей, талантливого педагог и врача.

Итак, 22 июля 1878 года в семье польских евреев Гольдшмидтов появился на свет первенец - мальчик. Родители назвали его в честь дедушки Ершем (в некоторых источниках - Эршем), Ершем Хенриком, но вскоре это имя незаметно превратилось в Генрика - на польский манер. Надо сказать, первое своё образование будущий врач и педагог получил в Варшаве, в русской гимназии. Это учебное заведение отличалось большой строгостью, здесь царила примерная дисциплина, нарушителей которой наказывали сурово, иногда даже жестоко. Любое, даже незначительное отклонение от распорядка дня обязательно должно было быть письменно разрешено директором.

Уже в первом классе десятилетний Генрик изучал латынь, а через год - и французский, и немецкий, и греческий языки.

А в семье Гольдшмидтов тем временем случилось горе: отец Юзеф, известный в то время адвокат, автор научных монографий, стал душевнобольным. Ему требовалось если не постоянное, то частое и дорогостоящее лечение в клинике. И через некоторое время семья Гольдшмидтов начала еле-еле сводить концы с концами. К сожалению, отец так и не излечился: он умер в больнице. И очень скоро заботы о содержании осиротевшей семьи легли на плечи повзрослевшего мальчика. Генрик, будучи ещё гимназистом, стал подрабатывать репетиторством, желая помочь маме и младшей сестре Анне. А окончив гимназию, он выбрал профессию врача и в 1898 году поступил в Варшавский университет на медицинский факультет. Во время практики работал в госпиталях, больницах, детских лагерях. Он совершенствовался в клиниках Лондона, Парижа, Берлина. Гонорары, которые Генрик получал за лечение богатых людей, давали ему возможность совершенно бесплатно лечить бедных. Работал он и в еврейской детской больнице имени Берсонов и Бауманов.

Ещё студентом молодой врач стал пробовать свои силы в литературном труде, взяв себе псевдоним Януш Корчак. Сначала это были публикации в польских газетах, а затем рядом с публицистикой встала литература. Его сказочная повесть «Король Матиуш Первый» посвящена воспитанию детей, их понимаю и счастью. В молодом враче проснулся педагог. Генрик всё больше осознавал, что всем сердцем прикипел к детям. Он хотел их учить, быть им опорой, делать их жизнь радостной, полной доброго и полезного труда. Он видел несправедливость, которую часто допускают по отношению к детям взрослые, и остро переживал это. Так, потихоньку, к нему пришло решение: он будет лечить души...

В 1905 году Корчак получил диплом врача. Как врач он участвовал в русско-японской войне.

А в 1911 году благодаря усилиям Януша Корчака в Варшаве, на улице Крахмальной (в некоторых источниках - Крохмальной), в доме номер 92 открылся Дом сирот. Как очень уважаемому человеку, Корчаку удалось собрать богатые пожертвования, на которые и содержался этот дом. Он очень отличался от известных прежде приютов, где, в основном, заботились лишь о еде и одежде для детей. Нет, Дом сирот был совершенно другим - «настроенным» на воспитание детей, а не только их содержание. Даже само здание, красивое и просторное, в глубине большого сада, было построено очень продуманно. В оборудованном подвале - прачечная, кухня, раздевалка, мастерские. Первый этаж был рекреационным залом, где дети проводили большую часть дня. Плюс кабинеты для учёбы, столовая. На втором этаже - комнаты бурсистов и большая галерея. А уже на третьем - спальни мальчиков и девочек, разделённые комнатами воспитателей. Сам же доктор жил на чердаке.

Система воспитания в Доме сирот была построена на уважении к ребёнку. Корчак (здесь его называли ещё Старым доктором) утверждал, что многие взрослые разделяют жизнь будто на два класса, два лагеря: взрослые и дети. И часто бывает, что класс детей оказывается угнетённым, чаще по незнанию взрослых, чем по их желанию. «Хочешь воспитать ребёнка - воспитывай, в первую очередь, себя!» - это выражение принадлежит именно Корчаку. В Доме не было места очень жёсткой дисциплине, но и распущенности тоже никто не позволял. Многие решения дети принимали сообща, сами беря на себя ответственность. Воспитателям строго запрещалось переходить на крик. Особое место в детском доме занимали сказки - Старый доктор говорил, что сказка - это язык детей. И на этом языке им можно объяснить многие реальные вещи.

Здесь была большая игра в маленькое государство. Был и товарищеский суд, на котором разбирались все конфликты и трудные ситуации. Суд собирался раз в неделю. Пятеро судей выбирались жеребьёвкой, но только из тех, на кого неделей раньше не поступало жалоб.

В суде имелся свой секретарь - воспитатель, который только собирал показания и зачитывал их на заседании. Особого внимания заслуживала и стенная доска, книга показаний и приговоров, и своя газета. И свой кодекс, разработанный Янушем Корчаком. Первые его 99 статей - прощающие, оправдательные. «Суд прощает мальчика А., ведь он раскаялся...»

Только сотая статья - обвинительная, порицающая: за неуважительное отношение к людям, за равнодушие. Наказание за это - публикация имени виновного в газете. Почти самое значительное наказание - в предпоследней статье: провинившийся на неделю лишается гражданских прав. Он ни на кого не может подать в суд на него никто не может тоже. Приговор публикуется в газете, в Дом сирот приглашаются родственники (если они есть). Но самое страшное наказание - в последней статье: провинившийся признан неисправимым и исключается. Всё, что можно было сделать, не дало никаких результатов. Такие случаи в истории дома есть, их два или три.

Чтобы подать заявление в суд, ребёнок просто записывал на доске своё имя, имя того, на кого он жалуется и за что. Подать в суд можно было и на учителя, и на воспитателя, и даже на себя (да-да, были и такие случаи!) - подробно и вдумчиво разбирали абсолютно все дела.

Может сложиться впечатление, что методика Корчака основывалась только на детском самоуправлении. Но это абсолютно не так. В его Доме не было распущенности, вседозволенности, никто не умалял роль воспитателя.

Ещё одним очень важным условием в приюте был честный труд. Вдумайтесь: на сто детей - всего одна экономка, один сторож и одна кухарка! Никакой зависимости от технического персонала, и притом - чистота и порядок. Секрет таился в дежурствах. Их было гораздо больше, чем детей: каждый воспитанник дежурил сразу на нескольких «фронтах», которые он выбирал себе сам. Бывало, ребята по несколько недель или даже месяцев выполняли одну и ту же работу - но это была их любимая работа, они сами решили, что будет именно так. Мальчишки и девчонки сами подметали и мыли полы, помогали на кухне, убирали во дворе, помогали младшим соблюдать правила личной гигиены, мыли посуду, ухаживали за больными и даже работали на выдаче инструментов в переплётном, столярном и других цехах. Дежурства оценивались. Полчаса труда на пользу общества - один балл. Когда набиралось 500 баллов, ребёнку выдавали памятную открытку труженика (конечно, это только при условии хорошей, добросовестной работы).

Тем, кто прожил в доме сирот более одного года, общим решением присваивали звания: король и друг детей, гражданин, милый друг, равнодушный квартирант, обременительный пришелец. Каждое из этих званий давало определённые права и накладывало определённые обязательства. К примеру, «товарищ» имел право постоянного пребывания в доме до достижения 14 лет. А вот «пришелец» или «квартирант» мог исправиться только в том случае, если найдёт себе опекунов и будет исправно трудиться около года. Комиссия по разбору званий проходила несколько раз в год. Здесь оценивалось всё: успеваемость, трудолюбие, активность, хорошее поведение...

Примечателен и корчаковский способ обучения самоорганизации. Старый доктор был уверен, что наказаниями не приучить к дисциплине. Он придумал другое. Каждый квартал на общем собрании задавал вопрос: «Кто хочет вставать с первым звонком?» (а ведь звонок-то был очень ранний). Желающие поднимали руку. Начиная со следующего дня, они вступали в борьбу за звание самых организованных. С первым звонком вставали, со вторым - умывались, а с третьим - были уже в столовой и оставляли своё имя на специальной доске в «списке раннего вставания». Через три месяца подводились итоги. Тот, кто смог побороть себя и рано встать хотя бы пять раз, награждался специальной открыткой.

Или другой приём - пари, тайну которого знал лишь Януш Корчак. Ребёнок заключал пари с самим собой, обещая в чём-то исправиться. Он брал в свидетели Старого доктора, но никаких протоколов при этом не вели. К примеру, ученик хотел отвыкнуть произносить какое-то ругательство. Сначала он зарекался не говорить этого слова, допустим, более тридцати раз за неделю. Если выигрывал - количество слов сокращалось, и так постепенно добирались до нуля. Бывало, ученики стеснялись говорить доктору, в чём суть пари. Корчак принимал это на веру, никогда не требуя объяснений.

Висел на стене приюта и специальный почтовый ящик. Сюда каждый ребёнок мог опустить записку с любым вопросом, если стеснялся задать его вслух.

Старый доктор, казалось, был повсюду. Он лечил и воспитывал детей, писал книги о педагогике, вёл радиопередачи «Шуточная педагогика». И хотя название на первый взгляд несерьёзное, но... Вот один их текстов передачи, посвящённой дракам. «Ты, мой милый, не зловредный, не скандалист. Ты вспыльчивый. По правде говоря, я тоже... До сих пор веду борьбу со своей несдержанностью... И сам себе придумал наказание: если повздорю с кем, три раза обязан на трамвае объехать всю Варшаву. Или же полдня не имею права курить... Знаю: нельзя за горло, в живот, не разрешается выкручивать голову, выламывать пальцы... Только в исключительных случаях, если невозможно избежать, не из-за пустяковых дел, не кое-как и не за кое-что. И должна быть сильная воля, торможение. Да.»

Корчак принимал участие в создании второго сиротского приюта - «Наш дом». И этот приют тоже стал особенным.

А время шло. К власти пришёл Адольф Гитлер. По Варшаве уже разгуливали фашисты, а Януш Корчак ходил по улицам в мундире войска польского. Он утверждал, что это - мундир солдата, которого предали. Однако спустя год после начала оккупации мундир пришлось снять, но не из страха за себя, а из опасений за жизнь «своих» детей. Старый доктор продолжал писать научно-популярные работы о детях («право ребёнка на уважение», «Право жизни», «Шутливая педагогика»). Он выступал по радио, обращался к детям войны, подсказывая, как вести себя в экстренных ситуациях.

Но вот на территории города появилась стена, отделившая еврейское гетто от всего мира. Корчака пригласили остаться в Палестине, но он не бросил своих сирот и отказался от всех попыток спастись. Игорь Неверли - писатель, который несколько лет проработал в доме сирот, достал Старому доктору пропуск на выход из гетто. Вот его воспоминания: «На Белянах сняли ему комнату, приготовили документы. Корчак мог выйти из гетто в любую минуту. Хотя бы со мной, когда я пришёл к нему, имея пропуск на два лица - техника и слесаря водопроводно-канализационной сети. Корчак взглянул на меня так, что я съёжился. Видно было, что он не ждал от меня подобного предложения. Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребёнка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в газовой камере? И можно ли всё это пережить?»

Летом 1942 года поступил указ о депортации «Дома сирот». Ребят отправили в концлагерь Треблинка - один из самых жестоких лагерей смерти (впрочем, бывают ли не жестокие лагеря смерти?..). Количество его жертв за годы войны - около 800 тысяч: больше только в Освенциме.

И вот 6 августа Старому доктору в последний раз официально предложили спастись. «Доктор Гольдшмидт может остаться...» Немецкое командование хотело проявить публичную милость ко всеми любимому педагогу, врачу, писателю. Однако Корчак наотрез отказался: «Предать детей, пустить их умирать одних - это означает уступить злодейству!»

Весь детский дом - двести детей и воспитатели - ровной колонной, без слёз и попыток к бегству, прошёл к вагонам, что должны были доставить их в Треблинку. Во главе шёл Старый доктор, за руки он вёл двух детей.

Вот воспоминания польского историка Эммануэля Рингельблюма, позже расстрелянного: «Нам сообщили, что ведут школу медсестёр, аптеки, детский приют Корчака. Стояла ужасная жара. Детей из интернатов я посадил в самом конце площади, у стены. Я надеялся, что сегодня их удастся спасти. Вдруг пришёл приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе - Корчак с глазами, устремлёнными вперёд, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, некоторые спросили: «Кто этот человек?». Я не мог больше выдержать - слёзы хлынули из моих глаз, я закрыл лицо руками...»

Конвоир, стоявший около поезда, узнал Корчака. Он читал его знаменитую сказочную повесть «Король Матиуш Первый». «Я могу вас спасти, - сказал он. - Выходите из поезда, оставайтесь в Варшаве». И Корчак снова отказался.

Всю дорогу в поезде Старый доктор рассказывал детям очень длинную сказку. Не прервал он свой рассказ и тогда, когда все они приехали в Треблинку и входили в газовую камеру. И, наверное, детям было не так страшно умирать, потому что рядом с ними был их учитель, их Старый доктор...

Сегодня в Треблинке, на предполагаемом месте гибели, лежит памятная плита. На ней написано: «Корчак и его дети». У него не было своей семьи в том смысле, в котором мы привыкли это понимать. И у него была своя семья. Очень большая, которой Старый доктор был предан до последней минуты жизни.

В современном мире многим людям знакомо это имя - Януш Корчак. Биография знаменитого польского врача, писателя и педагога поражает своей удивительной любовью к жизни и детям. Его трагичная судьба и человеческий подвиг стоят того, чтобы ознакомиться с ними более подробно.

Годы детства и учебы в гимназии

Настоящее имя Корчака - Хирш (на польский манер Хенрик) Гольдшмидт. Родился он в еврейской семье в Царстве Польском, которое тогда входило в состав Российской империи, в 1878 году.

Несмотря на то что так и не дожил до глубокой старости, много успел увидеть на своем веку Я. Корчак. Биография кратко не может передать все события его жизни.

Хенрик происходил из образованной семьи: его дед был врачом, а отец - адвокатом. Для того чтобы чувствовать себя более комфортно в польском обществе, семья Гольдшмидтов ассимилировалась с поляками, особо не подчеркивая еврейских традиций своего рода.

Будущий писатель Януш Корчак (биография, фотографии которого, сделанные в детстве, говорят нам о нем как о способном и любознательном мальчике) не отличался особым здоровьем. Однако благодаря своим знаниям он поступил в престижную русскую гимназию. Преподавание там велось на русском языке, а затем изучались все основные мёртвые и современные европейские языки. Несмотря на высокий уровень подготовки, преподаватели не проявляли интереса к своим воспитанникам. В гимназии царили суровые порядки, процветали физические наказания и доносительство.

Гораздо позже Януш Корчак (биография для детей будет изложена доступно и станет широко известной) отмечал, что именно испытания в гимназии побудили его к созданию новой гуманистической педагогики.

Первые трудности

Многое пережил Корчак Януш. Автобиография этого великого человека повествует нам о первом испытании в его жизни. Таковым стала тяжелая душевная болезнь отца, которая настигла его, когда Хенрику было всего 11 лет. Все средства семьи уходили на лечение больного, поэтому юный Хенрик вынужден был заняться репетиторством, чтобы поддержать материально своих близких.

Тогда и открылся удивительный педагогический талан юного учителя, Хенрик как никто другой умел находить со своими воспитанниками общий язык, спокойно и внимательно их выслушивать и добиваться лаской большего, чем иные педагоги с помощью розги.

Януш Корчак: биография кратко. Призвание и педагога

В 1898 году по примеру деда, в честь которого был назван, Хенрик поступает на медицинский факультет Однако молодой человек живо интересуется не только вопросами медицины, но и проблемами современной педагогики. Еще в 18 лет он публикует свой первый педагогический труд под названием «Гордиев узел». В этой статье автор упрекает современных ему родителей в том, что они занимаются в своей жизни чем угодно, только не воспитанием своих детей. Самое важное дело в своей жизни они перекладывают на плечи нянек и гувернеров, которые часто со своими обязанностями просто не справляются.

Отзывы на эту публикацию в газете были столь положительными, что главный редактор этого издания поручил юному Хенрику вести целую рубрику под аналогичным названием.

Позже Корчак (биография кратко этого человека излагается нами в данной статье) напишет 22 тома сочинений, посвященных вопросам воспитания детей.

К практической педагогической деятельности Хенрик приступил в тот же период. В 1903 году он, досконально изучив опыт Песталоцци, стал работать врачом и воспитателем в одной из детских еврейских больниц, вступил в еврейское общество помощи детям-сиротам.

Становление профессионального мастерства и открытие «Дома сирот»

Получив в 1905 году диплом, подтверждающий право заниматься врачебной практикой, Януш Корчак, биография которого навсегда связала его и с медициной, и с педагогикой, не стал искать себе доходного места.

На некоторое время он становится военным врачом (в это время шла тяжелая Русско-японская война, поэтому медицинские кадры Российской империи были очень нужны), а затем уезжает в Европу, чтобы познакомиться с передовыми идеями в области воспитания и педиатрии.

Он еще малоизвестен, однако пишет и публикуется достаточно активно, используя для этого свой псевдоним - Януш Корчак.

Вернувшись на Родину, Корчак Януш, биография которого навсегда связала его с детьми, отходит от профессии врача и открывает благотворительное учреждение под названием «Дом сирот». С 1911 года до своей трагической гибели Корчак будет руководить этим учреждением и отдаст все свои силы воспитанию детей, оставленных без попечения родителей.

Педагогическая деятельность

Активную педагогическую работу Януш Корчак, биография которого дает нам образец настоящей преданности своему делу, совмещает с активным писательским трудом. Постепенно его имя становится широко известным, появляются меценаты, которые поддерживают его начинания материально.

В первые годы своей напряжённой работы Корчак и его коллега Стефания Вельчинская работают по 16 часов в сутки, им не так-то просто справиться с большим количеством детей с изломанными судьбами, потерявшими веру в людей.

В основу своего педагогического метода Корчак закладывает нравственное воспитание. В те же годы он издает книгу для педагогов и родителей под названием «Как любить детей?», в этой книге автор рассказывает об основных принципах своей гуманистической педагогики, основанной на любви к ребенку, принятию его личности, склонностей и интересов, удовлетворении его потребностей и развитии его эмоционально-волевой сферы.

Активным сторонником такой гуманистической педагогики в России становится А. С. Макаренко. Известно, что Я. Корчак, биография которого связана с Россией, читал опубликованные работы Макаренко и высоко оценивал его методы работы с детьми.

Период после распада империи

После крушения Российской империи Польша провозглашает свою независимость. Я. Корчак в это время служит на фронте в качестве военного врача. Однако правительство молодой Польской республики не дает писателю вернуться к своим детям, его вновь призывают, теперь уже в польские войска, где он переживает тяжелый тиф, после которого чудом остается жив.

Когда же кровопролитная советско-польская война затихает, Корчак возвращается к своим сиротам, чтобы больше никогда уже с ними не расставаться.

Он отдает все свои силы педагогической работе. Организовывает издает вместе с детьми газету (причем журналистами становятся сами дети), много пишет и издает свои работы.

Он ведет радиопередачи, выступает с лекциями перед студентами. Наконец, в 1934 году формулирует свои знаменитые 5 заповедей воспитания, которые основывались на необходимости любви к ребенку, наблюдении за его поведением, отсутствии насилия в воспитании, педагогической честности и бесконечном процессе самопознания.

Трагические страницы биографии

Много увидел и пережил Януш Корчак, биография его - тому подтверждение. Но, наверное, самым сильным испытанием в его жизни стала Вторая мировая война. Это была уже четвертая тяжелая война в жизни педагога. Корчак просил допустить его на фронт в качестве врача, однако из-за возраста его оставили в Варшаве.

Немецкие войска наступали стремительно, и город скоро оказался под оккупацией.

Старый врач и педагог делал все, чтобы его дети не почувствовали тягот военного времени, однако это было не в его силах. Еды катастрофически не хватало, не было одежды и теплых вещей. Еврейские дети-сироты для немцев представляли собой объект прямого уничтожения, поэтому их вскоре переселили в Варшавское гетто. Корчак пытался всеми силами воспротивиться этому, но его заключили в тюрьму. Выйдя из нее, он отправился к своим детям в гетто, где и ждала его смерть.

Жизненный подвиг

В нечеловеческих условиях жизни в гетто Корчак старался не падать духом и всеми силами поддерживал тех, кто там оказался. Однако участь его детей была предрешена. В 1942 году поступило распоряжение об их отправке в лагерь смерти. Вместе с детьми должны были ехать и все педагоги, в том числе и Корчак.

Доподлинно известно, что гитлеровское правительство в последний момент приостановило отправку Корчака в лагерь, желая сохранить жизнь известному педагогу. Однако сам старый доктор отказался от такого милостивого решения и разделил участь своих детей. Погиб Януш Корчак в 1942 году в немецком специальном

Януш Корчак является всемирно известным педагогом, врачом и писателем. Во время Второй мировой войны он добровольно отправился в концентрационный лагерь, не бросив своих воспитанников.

В результате, все сироты, включая его самого, погибли в газовой камере. При этом лично ему многократно предлагали свободу, но он наотрез отказался оставлять детей.

В удивительной биографии Януша Корчака вы найдете то, чего нет практически ни в одной известного человека.

Биография Януша Корчака

Подлинное имя Януша Корачака – Эрш Хенрик Гольдшмит. Он родился 22 июля 1878 г. в Царстве Польском, входившим в состав Российской империи. Януш рос в обеспеченной еврейской семье.

Его отец, Юзеф Гольдшмидт, был преуспевающим юристом. Члены семейства не стремились придерживаться еврейских традиций, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Даже своего сына родители называли на польский лад Генриком.

Детство и юность

Детство будущего педагога трудно назвать радостным. В отношение к евреям оставляло желать лучшего, вследствие чего семья Януша Корачака сталкивались с определенными трудностями.

К тому же в учебных заведениях того времени преподаватели были очень суровыми и грубыми. Когда мальчик пошел учиться в гимназию, он на собственном опыте испытал все ужасы педагогического воспитания.

Учителям разрешалось наказывать учеников самым жестоким образом. На детей постоянно повышали голос, били и даже подвергали публичной порке.

Приблизительно за 200 лет до этого другой выдающийся выступал резко против таких методов воспитания и обучения детей.

Когда Янушу Корчаку исполнилось 11 лет, его отца отправили в клинику, поскольку у него обнаружились психические расстройства.

Лечение стоило очень дорого, в результате чего, семейство Гольдшмитов оказалось в тяжелом материальном положении.

Чтение поэзии и сочинение собственных стихов стали для любознательного юноши единственным отвлечением от житейских проблем.

15-летний педагог

Так как Генрик прекрасно учился в гимназии, в 15-летнем возрасте он начал заниматься репетиторством. Многие ученики юного педагога были его ровесниками.

Однако все они внимательно слушали Корчака, поскольку ему удавалось интересно преподносить даже самый скучный материал.

Врач, учитель и писатель

Через 3 года Януш Корчак осознал, чему он больше всего хочет посвятить свою жизнь.

В статье он спрашивал у читателя: «Настанет ли то время, когда родители прекратят думать о каких-либо бытовых вещах и развлечениях, а вместо этого наконец-то займутся воспитанием детей?».

Он подчеркивал мысль о том, что ответственность за воспитание ребенка лежит на плечах матерей и отцов, а не на нянях.

Редактор издания, в котором печатался Корчак, высоко оценил талант Януша. Он предложил молодому парню вести колонку в еженедельнике, на что тот с радостью согласился.

Однако в то время он относился к своей писательской деятельности скорее, как к , а не как к работе.

Вскоре после этого умер отец Корчака, поэтому Янушу пришлось самостоятельно обеспечивать семью. Для этого, он решил поступить в Варшавский университет на медицинский факультет.

Ему казалось, что став врачом он поправит свое финансовое положение и одновременно с этим поможет многим людям.

Несмотря на учебу, писать Януш Корчак не перестал. Он сочинил пьесу «Каким путем?», в которой рассказывалось о психически больном человеке. В ней он поделился собственными переживаниями, вызванными болезнью отца.

Псевдоним «Януш Корчак»

Когда Эрш Хенрик Гольдшмит выставил свою новую пьесу на конкурс, он впервые подписался псевдонимом Януш Корчак . С этого момента он стал известен во всем мире именно под этим именем.

Подобные вещи происходили в жизни многих выдающихся людей, например:

• Фредди Меркьюри (Фаррух Балсара)

После получения медицинского образования в 1905 г. Януш Корчак стал заниматься врачебной практикой. В его по-прежнему больше знали под настоящим именем – Хенрика Гольдшмита.

Война и признание

В 1905 г. началась русско-японская война, которая, благодаря гениальному русскому дипломату , закончилась .

Тогда же 27-летнего Корчака призвали на службу в качестве военного врача. На передовой он не только лечил солдат, но и старался поддерживать их морально.

После окончания войны Януш возвратился в Польшу. Для него было большой неожиданностью и удивлением то, что его произведения уже пользовались там большой популярностью.

Несмотря на это, он все-таки продолжил работать медиком.

«Дом Сирот» Корчака

В течение следующих двух лет Януш Корчак успел побывать в , и . В этих странах он изучал разные .

Накопив большой багаж знаний в данной области, он смог усовершенствовать собственные педагогические методы.

В 1910 г. Корчак решает уйти из медицины. Вместо этого он становится руководителем «Дома сирот», построенного для еврейских детей. По причине того, что Януш уже имел определенную известность, ему удалось привлечь для возведения здания.

С этого момента началась его профессиональная педагогическая деятельность. Владея большими знаниями в области педагогики, он пытался разработать собственную систему, которая позволила бы ему воспитывать в детях лучшие человеческие качества.

Нужно заметить, что Корчак стал работать в Польше не случайно. Дело в том, что тогда среди поляков процветал антисемитизм, поэтому педагог в первую очередь хотел помочь дискриминируемым еврейским детям.

Спустя 2 года «Дом сирот» был полностью отстроен. В нем было 4 этажа со множеством обустроенных помещений.

Как любить ребенка

В первые месяцы Януш Корчак со своей соратницей Стефанией Вильчинской работал практически без отдыха и сна. Им приходилось полностью перевоспитывать вчерашних беспризорников, что было весьма нелегко.

Параллельно с этим он объяснял другим педагогам, работавшим вместе с ним, как следует обращаться с сиротами в самых разных ситуациях.

Краеугольным камнем в педагогической системе Януша Корчака было нравственное воспитание. Он был одним из первых, кому удалось добиться детского самоуправления.

Януш считал, что приют представляет собой равноправную общину, в которой управление и судебная система создаются самим же коллективом. Общий труд и интересы содействуют взаимовыручке и развивают в личности чувство ответственности.

Вскоре похожим путем пойдет знаменитый советский педагог Антон Макаренко. Интересен факт, что Корчак внимательно следил за тем, как Макаренко воспитывал своих беспризорников.

Когда началась Первая мировая война, Корчака снова призвали на фронт в качестве врача. Тогда же он начал писать книгу «Как любить ребенка».

В ней он акцентировал внимание на том, что невозможно полюбить ребенка, не пытаясь увидеть в нем самостоятельную личность. Педагог утверждал, что дети обладают точно такими же правами, как и взрослые.

После окончания войны Януш Корчак оказался в польской независимой армии. Тогда же он заразился тифом, и лишь чудом остался жив. Когда советско-польский конфликт наконец-то закончился, ему разрешили вернуться в свой интернат.

Корчак с прежним рвением совершенствовал свою педагогическую систему. Например, он основал в приюте газету, в которой редакторами и журналистами выступали дети.

Благодаря этому многие ребята научились писать и стремились получать новые знания.

5 заповедей воспитания

Кроме проблем, связанных непосредственно с сами воспитанием сирот, Януш Корчак столкнулся с финансовыми трудностями.

В связи с экономической нестабильностью, многие меценаты перестали оказывать поддержку приюту. Помимо этого, в Польше возрастали антиеврейские настроения.

Какое-то время педагог даже думал о том, чтобы переехать с детьми в Палестину, в которой находились большие еврейские поселения. Но это оказалось просто невозможно.

В 1934 г. Корчак сформулировал 5 заповедей воспитания детей:

1. Любить любого ребенка, а не только собственного.
2. Наблюдать ребенка.
3. Не давить на ребенка.
4. Быть честным перед собой, чтобы стать честным с ребенком.
5. Познать себя, чтобы не иметь преимущества над беззащитным ребенком.

В Варшаве Корчак вел радиопередачу, посвященную воспитанию детей. Он выступал под псевдонимом Старый Доктор. Его труды, в которых он рассказывал о своей педагогической системе, пользовались большой популярностью в мире.

Но у себя на родине Корчак оставался незамеченным, поскольку поляки считали, что еврей не имеет права заниматься воспитанием «их» детей.

В 1937 г. антисемитизм в Польше достиг своей кульминации. Янушу запретили выступать на радио. В тот момент он осознал, что ему необходимо срочно переезжать в Палестину.

Однако перевести туда всех детей было практически нереально. Несмотря на презрение со стороны окружавшего его общества, ему не хотелось уезжать за границу.

Жизнь на краю гибели

С началом Второй мировой войны Януш Корчак по-прежнему спасал жизни людей, работая врачом. Когда нацисты захватили Польшу, педагог и его ученики столкнулись с серьезными трудностями.

Для фашистов евреи были недочеловеками. С ними обращались хуже, чем с . Однако Корчак все равно пытался хоть как-то помогать своим воспитанникам.

Под его руководством дети практически полностью обеспечивали себя сами, причем даже одежду шили самостоятельно.

В 1940 г. Януш смог каким-то чудом вывезти учеников в детский лагерь, в котором они могли хотя бы ненадолго забыть о бомбежках и прочих ужасах войны.

Однако уже через несколько месяцев все ребята оказались в Варшавском гетто, а самого Корчака посадили за решетку.

Стоит отметить, что во время пребывания в гетто, он отказался надевать на свою руку повязку со звездой Давида, хотя ее обязан был носить каждый еврей. Этим педагог вызвал к себе особую ненависть со стороны немецкого руководства.

Пробыв в заключении около месяца, ему разрешили жить в гетто вместе с учениками. Когда смерть стала обычным явлением, Корчак решил образовать такое место, в котором бы ребята могли проводить свои последние часы жизни.

Ему хотелось создать такую атмосферу, при которой ребенок мог хотя бы спокойно умереть.

Все эти события, которые происходили с Янушем Корчаком и его воспитанниками, были подробно описаны в дневнике педагога.

Во имя детей

Тем временем фашисты начали постепенно истреблять жителей гетто. Это кажется невероятным, но даже в таких кошмарных условиях Януш Корчак продолжал воспитывать своих учеников.

Он даже устраивал спектакли с участием еле державшихся на ногах детей. Педагог делал все возможное, чтобы в тех чудовищных обстоятельствах имитировать полноценную жизнь, и таким образом давать детям надежду на то, что все скоро пройдет.

Летом 1942 г. вышел приказ, в котором говорилось, что все сироты Корчака подлежат депортации. Куда именно должны были отправить детей – не уточнялось, однако это известие само по себе не предвещало ничего хорошего.

Чуя недоброе, Януш Корчак всячески пытался убедить руководство гетто в том, что его дети очень работоспособны, и могут шить военную одежду для немецких солдат.

Таким образом, он старался ухватиться за любую возможность, которая бы помогла сохранить жизнь несчастным детям.

6 августа 1942 г. все 192 ребенка из приюта были депортированы в концентрационный лагерь Треблинка. Вместе с ними поехали Корчак, его верная подруга Стефания, и еще 8 взрослых.

Смерть великого педагога

Здесь следует уточнить один факт. В связи с тем, что Януш Корчак был всемирной знаменитостью, его пытались спасти от смерти многие известные люди. Однако он все предложения отверг, сказав, что будет со своими воспитанниками до конца.

В момент погрузки детей в товарные вагоны, когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошел офицер СС и спросил:
- Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
- А дети?
- Дети поедут в лагерь. Но вы можете покинуть вагон.
- Ошибаетесь. Не могу. Не все люди - мерзавцы.

Польский историк Эммануэль Рингельблюм, прекрасно знавший, что детей из еврейского приюта отправляют в лагерь смерти, оставил такое воспоминание об этом дне:

Пришёл приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе – Корчак с глазами, устремлёнными вперед, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать – слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками.

Януш Корчак погиб с детьми в газовой камере в концентрационном лагере Треблинка.

По дороге к смерти Корчак держал на руках двух самых маленьких деток и рассказывал сказку ничего не подозревающим малышам.

В конце хочется выразить сожаление, что такого великого человека, как Януш Корчак, который пошел на добровольную смерть, только бы не оставить своих воспитанников наедине с мраком человеконенавистнической идеологии, не популяризируют сегодня в фильмах.

Если спросить любого молодого человека, знает ли он великого педагога, который пошел на смерть ради детей – едва ли вам ответят.

Почему-то хорошие примеры с трудом прививаются людям, тогда как дурные находят всякую возможность для своего распространения. Налицо действие , увы!

Если же вам вообще нравятся биографии великих людей и – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно!

Понравился пост? Нажми любую кнопку:

Развенчиваем мифы

Судьба этого человека стала в последнее время предметом самых омерзительных жидовских спекуляций.
А вообще-то мы прикасаемся к дичайшей человеческой трагедии. В его жизни произошло то, о чем мечтает каждый из нас: осуществление один к одному задуманных желаний. Так вот Корчак, по не зависящим от него обстоятельствам,
был подведен к черте, за которой уже не могло быть никакой жизни. Конечно, в этом была и его личная вина.
Но и безмерная личная трагедия - тоже.

Поэтому, когда очередное жидовское ничтожество начинает попрекать кого-либо «подвигом врача и детского писателя еврея Корчака» - эту гниду надо каждому безжалостно давить ногами. Для ее же пользы. Возможно, кто-то из этих осатанелых жидов задумается, куда он движется на подобных спекуляциях.
«Корчак» - это псевдоним. У этого человека была довольно неблагозвучная на польском жидовская фамилия. Неважно. Ему пришлось слишком рано задуматься о многих вещах, которые подавляющему большинству даются без всяких сложностей.
Многие заметили, что жиды весьма часто в дискуссиях прямо говорят в лицо собеседнику, что он - сумасшедший, является для них «предметом психиатрического исследования» и проч.
Как правило, «ненормальность» их собеседника выражается в нормальном нежелании немедленно признать расовое превосходство жидов над всеми живущими.
Вот здесь уже большинству жидов надо остановиться и задуматься, что калитка на скотобойню гостеприимно открыта каждому.
Статистика, кстати, бесстрастно фиксирует превалирование психических расстройств именно у жидов.
Корчак при жизни посетил эту самую скотобойню.
И «подвиг» его был актом суицида. После исполнения всех его желаний, жить дальше ему было нельзя.

* * *
Его отец, вполне благополучный судебный сутяга, ставший довольно известным адвокатом, внезапно в расцвете карьеры впадает в буйное помешательство.
Корчак избирает карьеру врача. В ходе изучения основ профессии он понимает, что в отцовском случае он имеет дело
с тяжелым психическим расстройством наследственного характера.
Как врач, он отдает себе отчет, на что может обречь своих детей. Мало того, что вероятность рождения ребенка
с психическими отклонениями в его случае велика, он проецирует на свое еще не родившееся потомство те несчастья, которые довелось испытать самому, когда его семья длительное время пыталась скрыть заболевание отца.
Вот здесь он, казалось бы, делает правильный нравственный выбор: он решает специализироваться в педиатрии,
а сам навсегда отказывается от мысли иметь детей.
То есть решает посвятить жизнь здоровью чужих детей.

Многие ли из нас решали сделать такое со своей жизнью? По сути, он принимает добровольный монашеский обет. Остановимся на этом выборе подробнее.

Он, как за соломинку, хватается в своем нравственном выборе за детей, которые долгое время без дурного влияния - словно ангелы во плоти.
В принципе, материальное положение семьи позволяло ему занять достойное место в общественной среде.
Кроме того, он был призван в польскую армию, стал "официиром".
Он закончил медицинский факультет европейского университета… Короче, он мог стать детским врачом вполне обеспеченных слоев польского общества. К жидам отношение в Польше тех лет было вполне толерантным.
А к "официирам "- и вообще с пиететом.
Но Корчак в своем уходе от соблазнов мирских последователен, он становится врачом беднейших слоев населения варшавских пригородов.

Корчак решил не рисковать, только и всего. Да, вероятность родить больного ребенка, вероятность сойти с ума самому - была для него очень велика. Но оставался 50-ти процентный шанс избежать наследственного заболевания.

Корчак, который становится педиатром в самый разгар детского туберкулеза, когда один больной ребенок немедленно заражает 8-12 своих братьев и сестер. Основное условие повального заражения - недоедание и скученность бытовых условий. Корчак пытается бороться с «социальными корнями» заболеваемости, видя их причину… в высокой рождаемости.

* * *
Вообще история доктора Корчака… настолько актуальна для нашего общества, что сложно не рассмотреть ее
«в деталях».
(Екатерина Лахова должна быть благодарна судьбе, которая уберегла ее от исполнения ее желаний.
Напомню, что эта милая женщина и мать несколько раз пыталась протащить законопроект о принудительной кастрации женщин.)
Корчак тоже идет по этому пути. Какой-то чисто жидовский подход к решению всех проблем. Но он оперирует достоверной статистикой заболеваемости туберкулезом, пишет статьи с реальными примерами из жизни. Он организует летние оздоровительные лагеря для детей, собирая деньги на них в богатых домах, куда еще был вхожим. Он видит, с какой неохотой дети возвращаются в нищие переполненные каморки, чтобы слечь поздней осенью с открытым туберкулезом…
А это мы еще не касаемся бытового сифилиса и прочих мелких «радостей» бытия…

Возможно, именно потому, что жиды имели собственное государство лишь в библейских притчах, мышление на макроуровне у них отсутствует начисто. Поэтому они и требуют на макроуровне проявления нравственных критериев микроуровня: любви и уважении, которые каждый из нас должен завоевать самостоятельно.
Наверно, поэтому и с паном Корчаком вышел казус, когда в качестве государственной меры он потребовал… поголовной кастрации полек нищих пригородов. Иного решения проблемы детской смертности заболеваемости он не видел, кроме как в резком сокращении поголовья своих маленьких пациентов.
Одни, рискуя жизнью, разрабатывают противотуберкулезную вакцину, другие - требуют принудительной кастрации .

Даже спустя десятилетие после войны подходы доктора Корчака были в медицинской среде нарицательными. Множество челюстно-лицевых операций, различных проколов в носоглотке, даже операций по удалению аденоидов - длятся считанные мгновения. Наркоз был некачественным, вызывал множество осложнений и аллергических реакций вплоть до остановки дыхания. Новокаин вызывал отеки верхних дыхательных путей почти у половины пациентов вплоть до конца 70-х.
Один цикловых докторов заслужил на этой почве «почетное» у польских коллег прозвище «пан Корчак», проводя часть «показательных» операций, длившихся секунды, без наркоза.
Представьте, резкий взмах скальпелем, дикий рев пациента, стремительно наполняющаяся литровая банка гноя с кровью, и в качестве цветочков - несколько болезненных манипуляций по промыванию раны раствором марганцовки или фурацелина. Хорошо же? Любой доктор подтвердит, что в таком случае никаких осложнений точно не будет. Но после этого при обходе взрослые мужики, практически здоровые, смотрели на этого «человека в белом халате» с нескрываемым ужасом.

Развитие мышления Корчака не ограничилось одной кастрацией. Как нынче жиды не желают адекватно воспринимать обращенные к ним претензии, полагая, что все «антисемиты» не могут сообщить им нечто полезного в отношении их неадекватного поведения в обществе, так и Корчак, почувствовав резкое неприятие своей позиции даже в богатых слоях польского общества, пустился во все тяжкие.
Он докатился… до европейских конференций по евгенике, педологии и прочих «прогрессивных течений». Среди немецких приверженцев евгеники пользовался безусловным авторитетом.

Heприятие некачественного наркоза постепенно переродилось в отрицание наркоза вообще и формирование милого ответвления «дианетики», заключавшегося в том, что настоящий врач должен быть… немножко садистом .
Совсем чуть-чуть. Капельку. Согласитесь, любому пациенту достаточно сложно точно определить размеры этой «капельки» для себя лично.
Безусловно, навороты доктора Корчака из того же чисто медицинского флакончика. Но не только. Его «капелька» простерлась до уничтожения психически неполноценных индивидов, выбраковки младенцев и сокращения врачебных манипуляций спасения младенцев при родовспоможении. И все это… чтобы неполноценные пациенты мучались поменьше. Совсем капельку.

Конечно, с прогрессом акушерства и гинекологии человечество получило множество проблем, прежде всего, в педиатрии. Корчак предложил не оказывать помощь младенцам с асфиксией, немедленно уничтожать всех младенцев с выраженными врожденными уродствами. До такого никто из врачей, включая и немецких врачей, прежде даже не помышляли. Нельзя сказать, что в СССР к этим идеям относились совсем без внимания. Уничтожения психически неполноценных пациентов имели место и у нас. Но к чести советских медиков надо сказать, что подобные акции инспировались не медицинскими кругами.
У наших медиков всегда была спорная, но железная позиция по этому вопросу: надо бороться за каждого «неполноценного пациента», включая даже прежде не опробованные методики, чтобы когда-нибудь научиться лечить и эти заболевания.

Да, здесь тоже присутствует доля чисто медицинского цинизма: пациент при этом рассматривается как ценный «материал» для наблюдений. Но этот «материал» рассматривался в индивидуальном порядке конкретного случая врачебной практики,
а отнюдь не в качестве «материала» для получения стволовых клеток,
как рассматривали израильские врачи похищенных российских младенцев.

То есть «дело Корчака» живет и безусловно побеждает только в среде жидов. Возможно, это такое психическое извращение на почве «насионального» жидовского развития. А поскольку все это подается под благим соусом спасения
«тех, кого можно спасти», то далее корыстью и цинизмом заражается и нежидовская часть медиков.

И пану Корчаку на этом тернистом пути поиска оптимального блага пациента - принадлежит безусловная пальма первенства.
Но как так? Ведь жиды «не могут быть фашистами», как совершенно ошибочно успокаивают себя многие нестойкие в нравственном отношении индивиды. Давайте, только не на русском будем такие глупости говорить, лады? Поскольку пока еще подсчитали далеко не всех погибших в ходе уголовного жидовского беспредела последних лет. До 18 миллионов досчитали, а дальше духу не хватило считать. Это, скажете, не фашизм? Самый обыкновенный фашизм.

Хотя… пан Корчак был абсолютно бескорыстен, а своих пациентов никогда не делил по национальному признаку. Справедливости ради замечу, что собственные притязания на регулирование рождаемости он простирал и на нищие жидовские предместья. Перед войной он был достаточно одиозной, но, благодаря известности за границей, довольно популярной личностью. В прессе часто публиковали рассказы о его общении с детьми.
Человек противоречив по своей натуре. В целом Корчак был очень милым человеком и действительно прекрасным детским доктором. Да многие фашисты по жизни были милыми людьми, обаятельными и культурными в общении.
* * *
И в пане Корчаке тоже было много прекрасного и удивительного. Он сочинял детям сказки. Про того же короля Матеуша Первого. В среде польских сказочников он был, пожалуй, посредственностью. Предвоенное и послевоенное время в Польше был невиданный расцвет этого жанра. Гарри Поттер - явное и жалкое подражание знаменитой «Академии пана Кляксы». Польские сказочники вырастили поколение безусловных патриотов своей Родины. Наверно, потому, что сами безрассудно любили свою Родину. Как ни дико это прозвучит после всего сказанного, но Корчак был таким же не рассуждающим патриотом Польши. Такого не встретишь в нынешних жидах, рассуждающих «для начала надо разобраться, что такое Родина», приводящих длинный список претензий к своему Отечеству. Другое дело, что и свое участие в «международном процессе» развития евгеники и педологии он рассматривал в качестве «повышения престижа страны».

В прессе много писалось о наказаниях, введенных Корчаком в детском приюте, организованном и открытом им на собственные средства и пожертвования. Нашалившие дети ставились не в угол, а сажались на шкаф. В приюте возникла своеобразная республика ребячьего самоуправления. Однажды дети высказали какие-то незначительные замечания и в отношении пана Корчака. И тот, на общих основаниях, был вынужден отсидеть свое на шкафу.

Потом началась война. Как польский официир запаса, Корчак выступает на радио, призывая сражаться за каждую пядь польской земли. Но исход танковых сражений был предрешен не в пользу страны, основным видом войск в которой была… кавалерия.

В период оккупации Корчак мог порадоваться триумфальному осуществлению своих самых смелых идей. Немцы, уничтожая психбольницы и дома умалишенных вместе с контингентом, вводят принудительную кастрацию польского населения, в первую очередь, для круглых сирот, т.е. для бывших воспитанниц Корчака. Хорошо рассуждать о чем-то в общем, гипотетически. Не всегда приятно сталкиваться с этим в реальности.

Представьте себе, несмотря на еврейское происхождение, со стороны немецкой администрации отношение к Корчаку было самым лояльным. Да и польская сторона без него в этот период никак обойтись не могла. Под покровом ночи к нему в приют приводили все новых сирот. Так он и жил: днем ему плевали в лицо, а ночью приводили новеньких и просили подлечить ребенка.

Не сказать, чтобы население еврейского гетто, где, в конце концов, оказывается приют доктора Корчака, было в восторге от него самого и его блестящих связей в среде немецких военных медиков.
Евреи могут обожать себе подобных только на почве ненависти ко всему НЕеврейскому, по нужде или из корысти.
Но они с удовольствием грызут и друг другу глотки в отсутствии антисемитов. Им приходилось умолять заглянуть какого-нить антисемита, чтобы просто не поубивать друг друга, тривиально самим «остаться в живых» в обществе себе подобных.
Корчаку пакостили и обворовывали приют «обезумевшие от голода люди». Не стоит жидам спекулировать на этом имени хотя бы по этой причине. Приют пана Корчака выживал… только благодаря помощи немецких врачей.

Нынче каждая жидовская сволочь, нажравшись до отвала, лезет в Интернет распускать сопли, как она пострадала от «холокоста»!
Как-то один читатель поинтересовался на литературном форуме авторством строчек про то, как при сорокаградусном морозе с крыш ручьями капает вода, если рассказать такое в прозе, люди не поверят никогда. Поставьте эти строчки в поисковик, возможно, наткнетесь на нашу давешнюю дискуссию.
Дело в том, что эти незамысловатые строчки приписываются как поэту Межирову, так и одному еврейскому поэту. Противно называть его имя. У него есть омерзительный по уровню чисто жидовского фашизма стишок «Варшавское гетто». Жидки в разговоре тут же начали с «нечеловеческой болью» цитировать этот глумливый стишок. Типа, что когда горело гетто, «Варшава жила обычной жизнью» и все весело шутили, что «жгут клопов». Этот жид, конечно, не соизволил поинтересоваться размерами польской рабочей карточки, которая едва превышала пайку осажденного Ленинграда. Ему не пришло в голову подумать, как можно жить «обычной жизнью» среди кюветов, заполненных трупами расстрелянных заложников, когда самые обычные вещи типа пользования керосинкой после комендантского часа могут быть расценены причиной немедленного расстрела. Ну, взять парочку жидов, принудительно кастрировать, запретить получать дальнейшее образование, определив две профессии: уборщица или проститутка, а потом отправить жить «обычной жизнью».
Впрочем, сегодня всем известно, что в войну страдали одни жиды, только их подвергали разным издевательствам и лишениям. Удивительно только, чего ради другие дрались «до последнего патрона», если война была для них «обычной жизнью» и причиной весело посмеяться над горелыми клопами.
А разве сами они не жили «обычной жизнью», когда один рыжий жидок решил, что ничего особенного не произойдет, если в его «рыночные преобразования» уголовного характера «не впишутся» 30 миллионов человек?..

На фестивале театров, где играют дети, «Театральные ладушки-2001» я видела детский спектакль о Януше Корчаке,
где дура-режиссерша буквально доводила детей до истерик.
Вот-де, какие фашисты противные, детей убивают! Мальчик, игравший фашиста, бился в настоящем припадке, не желая приканчивать Корчака - ослепительного идеалиста, поразившего своими идеями даже эту порочную фашистскую гадину. Спектакль производил отталкивающее впечатление. Он не оставлял простора мысли. Когда ребенку не дают задуматься, пережимая с нотацией до истерики, до визга, да еще на таком материале, которой сложно воспринять маленькому человеку адекватно в камерном общении «малого зала», это приводит к сильному психологическому удару.
И отнюдь не факт, что после на отбитом из «благих побуждений» месте отрастет нечто нравственное. Чаще всего бывает, что после начинает хотеться более острых ощущений. Это случай, когда театральное воздействие оказывает эффект, обратный ожидаемому.
Нынче повсюду жидва ставит спектакли про Корчака, в общем русле новой жидовской фишки - «борьбы с фашизмом». Доборетесь, мои маленькие жидовские читатели! Непременно в очередной раз насобираете пистонов полные штаны. Эта история всех расставит по своим местам.

В первую очередь, надо раз и навсегда распроститься со сладенькой для каждого жида-«антифашиста» мыслью, будто все воспитанники пана Корчака были, конечно, несчастненькие евреи. Потому что другие ведь - и не дети вовсе, они не считаются в этом море разливанном бесстыжей жидовской слезоточивости.

Наверно, я сделаю этим страдальцам в очередной раз больно, если скажу, что Корчак никогда не был жидовским шовинистом. В его приюте содержались сироты. Это все. Без национальности! Почти пять лет оккупации ему удавалось заниматься своим подвижническим делом. И многих малолетних сирот он смог пристроить в программу по онемечиванию, просто, чтобы помочь этим детям выжить.
Его немецкие коллеги, навещавшие его приют, знали, что он - еврей. Но его ценили за широту взглядов и блестящее европейское образование. Однако, чтобы не испытывать «широту взглядов» своих немецких друзей, Корчак приказывал прятаться во время их визита всем еврейским малышам. Немцев встречали только маленькие белобрысые поляки, вызывавшие теплые ностальгические чувства.

А что потом?.. Потом вышел приказ гауляйтера, в связи с нехваткой продовольствия, уничтожить вообще все детские дома. Малышей пяти-шести лет вывезли в лагеря раньше, поскольку немецкими медиками, как нынче в передовых израильских изысканиях со стволовыми клетками, было выяснено, что ничто так быстро не ставит на ноги раненного солдата, как переливание крови ребенка пяти-шести лет, причем, именно голодного.
То есть маленьких доноров не кормили еще и по «медицинским соображениям». Но пускай жиды не воняют, славянских детей для этого использовали на полную катушку всю войну, а вот жидят - нет.
Кроме отбора крови, из малышей извлекался и спинной мозг, а вот стволовые клетки проклятые фашисты тогда еще не умели извлекать.

Немецкие друзья, заранее предупредив Корчака, уговаривали его утром в день акции - пойти развеяться куда-нить.
Чтобы нервы не испортить. В этом случае, наверно, не надо быть и гением большой прозы, чтобы представить бессонную ночь и постепенное понимание, что идти-то уже давно некуда.
Думаю, тем не менее, поехав на грузовике сопровождать детей на вокзал, Корчак еще оставлял для себя возможность вернуться назад… Потом, увидев, как плачут все дети за натянутой веревкой ограждения, он шагнул к ним.
Он знал, куда их везут, но уверял, что их просто вывозят «за город», а они верили ему… пока не увидели весь состав. Корчак тоже увидел весь состав. И, несмотря на все свои навороты, на множество совершенных ошибок, заблуждений, на то, что ему приписывает сегодня потерявшая стыд жидва, он, как любой из нас, боялся смерти. Никто, увидав весь состав, по доброй воле не зашел бы за заграждение. По крайней мере, сразу. Потому доктор Корчак задержался за ограждением. Может, просто встал отдышаться. Время было, такой состав почти никогда не отходит минута в минуту. Он отдышался и пошел к детям.
Поляки говорят, что он не шел напролом с героически поднятой головой, с презрением отталкивая унтера, вежливо попросившего аусвайс, как это показывают в постановках дурного вкуса. Просто его дети выглядели среди этого отчаяния и гама переполненного состава в один конец на Треблинку - настолько… сиротами, совсем по-настоящему сиротами, что он бочком аккуратно перелез ограждение, откуда уже не было пути назад…

* * *
Теперь все вы знаете историю доктора Корчака. Понимаю, что упертого жидовского «антифашиста» вряд ли остановит сказанное.
Но те жиды, кто способен думать, задумайтесь, какие еще «открытия чудные» вас ждут на пути пропаганды безусловного превосходства жидовских страданий над страданиями «обычных людей». Если вы способны такое говорить потомкам людей, которым каждая жидовская сволочь, вякающая о «холокосте» на русском, обязана своей никчемной жизнью, не время ли подумать, куда вы с этим придете завтра, в ожидании состава в один конец? Не время ли вспомнить, сколько несчастий принесли ваши соплеменники-фашисты, решившие без труда стать «эффективными собственниками», вашей Родине и тем, к кому вы суетесь с моральками.
Задумайтесь, пока не поздно, над собственными заблуждениями. История доктора Корчака уникальна тем, что ему таки подали персональный состав, который увез его в бессмертие. А вам никто не подаст. С доктором Корчаком это произошло потому, что у него хватило ума осмыслить то, что происходило на его глазах, как осуществление своих собственных замыслов.

Иначе, чего же врать, будто когда-либо читали сказку про короля Матеуша? Матеуш - это сам Корчак, желавший быть хорошим, но думавший не всегда правильно. Это очень просто понять любому, кто умеет читать.
Кроме того, он никогда не отлынивал от работы, сколько бы ее не возникало в результате жизнедеятельности некастрированных сограждан и этнических чисток продвинутых немецких евгеников. Он любил свою Родину, свою работу. Ему, кстати, предлагали уехать.
А кто-то из жидов полагает, что им всем не придется отвечать за то, сколько жидов "свалило" в наше «мирное время»
по первому свисту своих уголовных соплеменников?
Не за охоту к перемене мест, а за тихий шепоток:
«Надо валить! Сейчас здесь такое начнется!»
Думаете, никогда не спросят, как вы обгаживали Родину и всех нас в американском посольстве?..
Да, свалившим лучше сюда не возвращаться, больше здесь они никогда не понадобятся. Раз до сего дня без вас обошлись, там и костьми ложитесь, где «реформы» отсиживались. И лживого Бен Лазара нам нечего в качестве межэтнического гуру навяливать, - противно.

Просто надо понять, что ни с кем больше не случится того же, что и с доктором Корчаком. Никому больше не представится случай загладить все сделанное одним шагом за ограждение. Потому что перед этим шагом, кроме заблуждений, были годы беззаветной работы на благо Родины. А у вас за спиной - только нескончаемая цепь предательств
и провокаций.

подавляющее большинство нынешних борцов «за холокост во всем мире!»
- сдохнет, как и жило,- сволочью.

Януш Корчак стал известным педагогом из-за пережитых неприятностей в детстве. Болезнь отца, безденежье, отсутствие доброты в гимназии - всё это способствовало тому, что он до конца своих дней помогал еврейским сиротам почувствовать себя нужными и любимыми.

Семья и детство

Януш Корчак - ненастоящее имя известного педагога. От рождения он назывался Хенриком Гольдшмидтом, вторым его именем было Эрш или Хэрш - в честь дедушки. Несмотря на то, что родители будущего педагога были евреями, в их доме не слишком придерживались иудаистских обрядов. В то время множество польских евреев были весьма ассимилированными, поэтому дома к нему обращались, используя польское имя Хенрик.

Поскольку в то время часть Польши была под Российской Империей, то первые свои знания Хенрик получал в российской гимназии, где ни на капельку не изменились армейские уставы былых времён. Жёсткая дисциплина, физические наказания за проступки, унижения, и, конечно же, издевательство над евреями, который не любили в царской России.

Но кроме всего этого там преподавали множество интересных для Хенрика предметов, например, языки. Французский, латынь, греческий и немецкий, хотя сами преподаватели общались с гимназистами исключительно на русском.

Когда Хенрику было одиннадцать, у его отца начались проблемы со здоровьем. Врачи обнаружили у него психические нарушения, и его пришлось определить в клинику для душевнобольных. Поскольку содержать отца в хорошей больнице стоило больших денег, уже через несколько лет с деньгами начались серьёзные проблемы. Чтобы хоть как-нибудь улучшить положение, Хенрик идёт на свою первую работу - репетитором. Ему тогда было 15 лет.

Образование и призвание

Как это часто случается, обстоятельства сами указали Хенрику на его будущую профессию. Болезнь отца и подработки учителем стали его призванием. Поэтому двадцатилетним он подаёт документы на медицинский факультет университета Варшавы, мечтая помочь отцу вылечиться, но тот вскоре умирает в больнице. Параллельно Хенрик слушает курс подпольного университета, где улучшает свои качества как педагог.

Уже с ранних лет Хенрик интересовался литературной деятельностью. А после смерти отца его переживания выплеснулись в пьесе о сумасшедшем, который уничтожает собственную семью. Эту работу он даже отправил на литературный конкурс. Но, скромный от природы Хенрик просто не мог подписать пьесу своим именем, так появляется псевдоним Януш Корчак.

В 1899 он даже был в Швейцарии, чтобы послушать лекции известного местного педагога Иоганна Песталоцци. Больше всего его уже тогда интересуют больницы и детские школы.

Начиная с 1903 и следующие восемь лет он работал в больнице для еврейских детей на Сенной, а летом подрабатывал воспитателем в детских лагерях. В те же годы он вступает в Общество помощи сиротам, организованное опять же евреями в Варшаве.

В конце весны 1905 года Гольдшмидт стал дипломированным врачом, после чего участвовал в Русско-японской войне, поехав на фронт как военный врач.

После возвращение Генрик решает завязать с медицинской практикой, и свою жизнь посвятить именно воспитанию детей. Несколько лет он накапливает знания в сфере педагогики, слушая лекции во Франции, Англии и Германии.

Результатом становится его «Дом сирот», который открыл двери в 1911 году. Сиротинец на улице Крахмальной в Варшаве стал местом для самых несчастных детей того времени - еврейских. Гонимые в стране, в которой процветали антисемитские взгляды, брошенные собственными родителями, Гольдшмидт стал для них и отцом, и другом. Мягкий, но весьма требовательный Хенрик не только находил общий язык с детьми улиц, но и с богатыми евреями Варшавы, ведь именно они давали деньги на содержание беспризорников.

Корчак и Украина

Во время Первой мировой Корчак-Гольдшмидт был на территории современной Украины. Как военный врач он помогал в госпитале поблизости Тернополя. Там, на улицах города, он подобрал мальчика Штефана, мать которого умерла, а отца забрали в армию. Ребёнок не умел ни читать, ни писать, а сердобольный Корчак забрал его к себе в казарму, где научил не только письменности, но и в азам ремесла - при госпитале была мастерская. Обо всём этом известно из записей в дневнике Корчака.

В Тернополе педагог заболел, и его отправили в Киев на лечение. Там же он продолжил свою работу в приютах для сирот, количество которых после войны резко увеличилось. В Киеве же Корчак и написал своё самое знаменитое творение - книгу «Как любить ребёнка».

Сиротская демократия Корчака

В 1918 Корчак вернулся в Варшаву и вновь принялся руководить своим сиротинцем. Кроме того он становится и радиоведущим - под именем Старый Доктор ведёт программу, где рассказывает молодым мамам об азах воспитания и ухода за детьми. Также начинает читать лекции в педагогических университетах, пишет статьи в журналы о педагогике.

Во время польско-советской войны опять помогает как военный врач, на этот раз в госпитале города Лодзь.

Кроме «Дома сирот» Корчак также 15 лет до 1936 помогал в организации «Нашего дома» — ещё одного сиротинца на окраине Варшавы.

С 1926 до 1932 был соредактором еженедельника Mały Przegląd, статьи для которого писали его воспитанники. Это было приложение к варшавской еврейской газете Nasz Przegląd.

Своих детей Корчак старался воспитывать как хороших евреев, читал им талмуды и учил основам справедливости. Так, в стенах «Дома сирот» была не только редакция газеты, но и свой суд и присяжные. За каждую шалость виновник получал наказание. Суд присяжных рассматривал дело и выносил приговор. Если он был слишком строгим, то Корчак имел право голоса. Но на самом деле его самого несколько раз «осудили», когда он ошибочно выругал невиновного воспитанника.

В сиротинце его называли либо Старым Доктором, либо Королём детей.

Варшавское гетто и Треблинка

О Корчаке часто отзывались, как о добром, но своенравном человеке: он очень плохо переносил несправедливость. Когда Варшаву в 1939 оккупировали нацисты, он не повиновался приказу носить звезду Давида на рукаве. Корчак ощущал себя польским офицером, который не должен повиноваться приказам противника.

Через год сиротинец перевели в стены Варшавского гетто. А самого Корчака на месяц посадили в тюрьму - за неповиновение по поводу нарукавной повязки. Освободили его оттуда по просьбе местного провокатора и агента гестапо. Тот попросту хотел получить «своего» человека в стенах гетто, но Корчак не согласился.

Даже в гетто Корчак делал всё возможное, чтобы его воспитанники хорошо питались. Он постоянно связывался с юденратом и выбивал из них деньги на еду для детей. Самое ужасное, что он тогда видел на улицах гетто - это мёртвые дети, которых даже некому было похоронить, поэтому своих он лелеял пуще прежнего. В последние дни пребывания в гетто Корчак настолько погрузился в депрессию из-за происходящего, что предложил юденрату дать разрешение на эвтаназию для его сирот. По его мнению, это было намного гуманнее, чем оставить детей погибать от голода.

В августе 1942 Дом сирот решили депортировать из города. Друзья Корчака до последнего уговаривали его бежать, но он не согласился. Так великого педагога вместе с его воспитанниками отправили в концлагерь Треблинку.

• Последние месяцы жизни Корчак описывал в дневнике, который потом замуровал в стенах дома варшавского гетто. Его случайно нашли через несколько лет после завершения войны. Записи дневника стали основой для сценария фильма Анджея Вайды «Корчак».
• У педагога было своё отношение к смерти: своих воспитанников он с малых лет приучал к тому, что смерть - это обычное явление. Неудивительно, что его Король Матиуш (герой детской книги) также умирает.
• Во время Второй мировой Корчак стал глубже интересоваться сионизмом, даже решил уехать в Израиль, но остался в Варшаве только ради своих детей.
• Основы педагогики Василия Сухомлинского основаны на подходе Януша Корчака.
• Поскольку могилы у педагога нет, то на еврейском кладбище Варшавы поставили кенотаф в память о нём и его воспитанниках, а в Треблинке - камень с его именем.
• Несмотря на почти полное разрушение Варшавы во время Второй мировой, «Дом сирот» на Крахмальной выстоял. Он работает до сих пор.